Автор Порно рассказы жено
Недавно один милый мальчик поинтересовался о том, как много мужчин имели меня одновременно. И я не смогла ответить, увы, при Gangbang увлекаюсь и теряю чувство реальности. Я не Аннабель Чонг. Так что, сколько их могло быть одновременно – точно не знаю. Зато точно знаю, где это было – в солнечной Испании, которую я так люблю…
Музыка. Гитара. Как здорово! Мой любимый Арануэзский концерт… Похоже, мама по радио Франсиско Гойю слушает. Хотя, стоп! Какая мама, какое радио в борделе? Ведь я же уж полтора месяца активно торгую своим влагалищем и прочими дырочками и прелестями. В Германии, у фрау Дорт, в Амстердаме на Дю Валлен у мадам Ван Тромп. А где я сейчас?
С этими мыслями я прихожу в себя на очередном сексодроме в тёмной комнатке, сквозь жалюзи просачивается узенький лучик света, и продолжат литься музыка. Да, это явно не Германия и не Голландия…. Ах, да! Ведь сегодня под утро нас с Иришкой привезли в какой-то ящик в Испании. Толком и осмотреться-то не успели, из автобуса – прямо в нумера – и спать, ведь больше суток в автобусе тряслись…
Ну, и что у нас хорошего? Поднимаю жалюзи. За окном – уютный дворик-зал, вспоминаю, что это называется патио. Во дворик выходят окна и двери других нумеров. Все закрыты. Под окнами – горшки с декоративными деревьями, диванчики и стулья, столики. На одно из диванчиков девушка с гитарой (как мне тогда показалось – совсем юная). Красивая брюнетка круглолицая, круглощёкая, черноглазая. Брови вразлёт, ресницы длиннющие, аж завидно, типично-испанский носик с горбинкой и красиво очерченный большой яркий рот. Ноги, как говорится, «от ушей», стройные и изящные. Их счастливая обладательница, наверное, нарочно надела ТАКИЕ минишортики. Чтоб мужики сразу кончали, а бабы сразу хотели оторвать эти ноги от зависти. Но почему я решила, что с такими ногами передо мной почти ребёнок? Ах, вот оно что! У неё почти не видно груди. Явная единичка. Ну, тогда ладно, тогда не умру от комплекса неполноценности.
С этими мыслями я, щурясь от яркого солнечного света, рассматриваю новую коллегу, а та вскидывает на меня глаза, и, не прекращая игры, кивком приглашает к себе. Ну что же, пора знакомиться.
Накидываю халатик и выхожу в патио, и, одновременно со мною из угловой двери появляется очень смуглая девушка с роскошной вороной гривой, весьма аппетитными форами в ярком топике и ультракороткой миниюбочке. В ушах огромные серьги, в носу пирса. Типичная цыганка. С порога она что-то громко и резко что-то говорит девушке с гитарой. Впрочем, явно дружелюбно. Та также громко и не менее дружелюбно отвечает. Какое-то время девушки тараторят по-испански, и я, благодаря своим познаниям в итальянском и латыни, через слово понимаю, что они спорят о том, кто из них лучше владеет гитарой. Завершается спор в стиле незабвенного нашего “А Мурку можешь?” Правда, в качестве критерия музыкальной грамотности выбирается фламенко.
Мечтательная нега Арануэзского концерта сменяется буквально взрывом гитарного перебора и звонкого голоса. Невольно начинаю хлопать в такт, что принимается вполне благосклонно. Смуглянка с непроницаемым лицом то замирает, как статуя, выгнувшись в полуобороте и грациозно подняв руки, то сама взрывается бешеной чечеткой, хлопками в ладоши, по бедрам, по плечам, ее движения резки и одновременно отточены – этакая пантера, то замершая в засаде, то кидающаяся на дичь… Впрочем, описывать настоящее гранадское фламенко словами также рационально, как измерять линейкой силу тока. Это видеть надо…
Наконец, звучит финальный аккорд, танцовщица выбивает из пола патио последнюю искру и замирает с гордо поднятой головкой и изящно поднятой правой ручкой (левая опирается о колено). По шее и лбу сползают струйки пота…
Не сдержавшись, бурно аплодирую. Впрочем, тоже делает и дремавший в углу мужчина (видимо – охранник), и еще пара-тройка девушек, высунувшихся в окна нашего и второго этажа.
— Bravo! Arriba, Maria!!!
Ага, смуглянку зовут Мария. Здорово она исполнила. Мамочки, да еще в туфлях-“стриптизерках” чуть ли не двадцатипятисантиметровой высоты. Класс!
Гитара переходит в руки давешней танцовщицы, и теперь уже её соперница застывает с напряженным лицом, склонив головку и скрестив вывернутые кисти. Мария сначала затягивает некую тягучую ноту, а уже потом помогает голосу гитарой. Ей неожиданно подтягивает охранник, теперь он поет, а Мария играет. А черноглазка, кажется, чертовски медленно, как бы нехотя начинает двигаться. Как плавны ее движения… Прямо, не фламенко, а ансамбль “Берёзка”… Ого! Нет, это не “Берёзка”, девушка внезапно взрывается вместе с очередным бравурным аккордом. И теперь уже она вся – фламенко! Ноги бешено бьют чечетку (кстати, на таких же каблучищах, как у Марии, все мы здесь в такой обуви), щелкают пальцы! Оп, кто-то из окна второго этажа кинул ей кастаньеты, и девушка ловко их поймала. Теперь дробь каблуков сопровождается характерными щелчками. Все невольные зрители дружно хлопают в такт. Мужчина, прекратив петь, вскакивает и присоединяется к танцу. Как они кружат друг возле друга, гордо подняв головы, как проходят по патио, то семеня чечеткой, то степенно вышагивая (но отбивая все ту же чечетку). Даааа…. Это не хуже, чем у Марии…
Вот мужчина опять плюхается на табурет и поет, а его партнерша неожиданно подходит ко мне и сдергивает со стула, мол, давай! Мама! Как?! На вот этих котурнах, черт бы их подрал!!! Но пасовать не хочется – мне здесь еще жить и работать. Попробую! Я стараюсь быть как бы её зеркальным отражением. Так же с предельно серьезным выражением лица (а что вы хотите, тут бы элементарно не брякнуться) замираю в пируэтах, бью чечетку, хлопаю себя по бедрам и плечам, бью в ладоши, щелкаю пальцами, резко поворачиваюсь, сгибаюсь в поклонах и выпрямляюсь. А помощь и поддержку нахожу в этих невероятных чернущих озорных глазищах моей партнерши, ими она неведомо как подсказывает мне, что делать дальше, что все нормально. Что главное на свете – это мы и наш танец, а на весь остальной мир – плевать!!!
Но вот, финальный взрыв музыки и голоса, и мы замираем плечо к плечу, лицом к лицу. И к огромным глазам, которые заменили мне на какое-то время весь мир, добавляется широкая озорная улыбка. Я тоже широко улыбаюсь. Ого, вот это аплодисменты! А патио-то полон! Вокруг девочки, в том числе и моя разлюбезная Ирка-Лизхен, и мужчин уже довольно много. Все улыбаются, все аплодируют, в том числе и Мария, организовавшая этот неожиданный марафон. Но, как я понимаю, танцы уже не главное.
Моя неожиданная партнерша и учительница фламенко нежно целует меня
— Mate… — так вот, как ее зовут.
— Lotta – отвечаю я ей, возвращая поцелуй.
Но тут наш талант находит самое неожиданное признание, крепкие смуглые руки, покрытые жестким волосом, безапелляционно обхватывают мою талию и оттягивают от Матэ. Те же руки дергают завязки стрингов, и вот я уже в одном распахнутом халатике и туфлях, у которых почему-то от всех моих прежних телодвижений не отлетели каблуки. Меня резко с размаху сажают, и, что характерно, не на стул или кресло, а на упругий гишпанский торчун. Который сразу достает почти до матки… Мммммм!!! Вижу, что такой же привилегии практически одновременно удостоилась и Матэ, у нее, правда, вышла заминочка с освобождением от шортиков. Какому красавцу она попала, как бабочка на булавку!
Мы по-прежнему оказываемся зеркальным отражением друг друга, но тут уже и я могу задавать темп и ритм, посмотрим, кто круче в ТАКОМ фламенко! Дружно скачем на любезно предоставленных членах, то убыстряя, то замедляя темп, то начиная вращаться. Партнеры помогают, то задавая темп, то лаская наши груди, бедра, животы, спинки… Аааааааахххх!!!!
Наш синхронный трах воодушевляет всех остальных. Парочки по молчаливому согласию одна за другой исчезают в нумерах первого этажа или уходят по лестнице на второй, а вот Мария присоединилась к нам – она тоже оседлала некоего мачо лет тридцати-тридцати пяти и исполняет на нем тот же танец. При этом она освободилась и от топика, так что одета она легче нас всех — в одни туфли.
Охранник снова дремлет в углу, попыхивая сигаркой (кажется, такие тонкие сигары называются сигарильями, впрочем, настаивать не буду).
Наша скачка приходит к победному финалу. Почти одновременно мушкеты наших мушкетеров стреляют (Боже, какие умнички, они и презики не забыли), мы корчимся в самых, что ни на есть, реальных оргазмах. Даааа, это не деловитые немцы и меланхоличные голландцы! Тут есть с чего кончить бедной девушке!
Прощальный поцелуй за ушко, в кулачок мне воткнуты две купюры. Милый ушел. Я его даже не разглядела. Матэ и Мария также получают вознаграждение за труды, чмокают своих сегодняшних первенцев и устремляются к охраннику. Ага, вот куда мы сдаем кассу. Охранника зовут Хорхе. Он пихает купюры прямо в карман рубашки и что-то черкает в маленьком блокноте.
